Христос воскресе!

       Смерти празднуем умерщвление,
       Адово разрушение,
       Инаго жития вечнаго начало, —

В этих словах сегодняшнего богослужения сказано все, что надо знать о нашем нынешнем празднике. Но что такое смерть, и где она, чтобы ее умертвить? И что такое ад, и где он, чтобы его разрушить? И также — где это начало жизни вечной?

Можно ходить в церковь, да и не один раз, а много раз в течение десятков лет, но никогда этого не узнать. А можно — и это лучше всего — узнать это еще раньше, чем пришел в церковь впервые. Узнать это может каждый, и ответ всегда под рукой.

Вечная смерть и вечная жизнь одинаково открыты для всех. Дуновение вечной смерти щекочет нам ухо в праздном разговоре. Вечная смерть убаюкивает нас, как замерзающего в сугробе путника, перед компьютером или телевизором. Если ты чуть задумаешься, что это за неуловимый, но ни на что не похожий оттенок запаха у вкусной еды, то ты поймешь, что это запах смерти. Как сказал не знавший о Христе светский поэт,

       Смерть — не скелет кошмарный
       с длинной косой в росе.
       Смерть — это тот кустарник,
       в котором стоим мы все…

Он мог и не понимать (хотя, наверное, понимал), что пишет о вечной смерти. Но мы, христиане, не можем этого не понимать. Мы не можем вместе с другим светским поэтом сказать

       Моя кошка больна смертью,
       Моя кошка умирает, —

даже если у нас есть такая кошка. Потому что больны смертью и умираем мы сами.

И вот этой вездесущей смерти сегодня мы празднуем умерщвление. Каким же образом? Разве изменился мир? — Нет, мир не изменился. Он как лежал во зле и смерти, так и лежит. Но сегодня — инаго жития вечнаго начало. Христос уже сегодня отверзл есть нам райския двери — то есть открыл нам рай.

Рай начинается незаметно — так, что только несколько углубившись, ты замечаешь, что вообще куда-то зашел. Например, уходят какие-то привычки и дурные желания, с которыми никак было не расстаться, и ты это замечаешь как-нибудь неожиданно, так как давно уже забыл думать об их проявлениях. Но когда-то, желая от них избавиться, ты не мог и подумать, что по ту сторону от них – рай. Но это только самое начало. Впрочем, самое настоящее начало. Главное же в раю — это Сам Христос.

Христос — это и есть рай, потому что нет никакого другого рая, кроме Церкви, а Церковь есть Тело Христово в самом физическом смысле слова. У Христа только одно тело, и именно то самое тело, которое было распято и воскресло, дается христианам в виде причастия, и через это сами христиане становятся членами того же самого тела.

Это причастие — наша новозаветная пасха, которую в ветхом Израиле прообразовал пасхальный жертвенный агнец. Кровью нашего новозаветного агнца мы изображаем крест над дверью нашей души, чтобы в нее не мог войти ангел-губитель. И об этой новой пасхе — Христе мы поем сегодня, к самой же к ней обращаясь:

       О Пасха велия и священнейшая, Христе…
       Подавай нам úстее тебе причащатися
       В невечернем дни царствия твоего!

+ Григорий
Епископ Петроградский и Гдовский

С.-Петербург,
Пасха Христова, 2014 г.

Пожалуйста, поддержите "Портал-Credo.Ru"!

Денежным переводом:

Или с помощью "Яндекс-денег":