У меня есть приятельница, лет пять прожившая в Канаде. И ей там не понравилось. Я в этой стране не бывал никогда, но предполагаю, что моя приятельница не права. Говорят, Канада очень симпатичное место. И люди там хорошие, отзывчивые, и природа красивая, и отличный уровень жизни, и как с экологией, так и с правами человека очень хорошо. Тем не менее ей там по душе не пришлось. Прежде всего, потому что она страшно не любит холод, а оказалась она в Оттаве, которая, как выясняется, занимает второе месте среди всех столиц мира по минусовым температурам. Рекордсмен - и это для меня оказалось новостью - Улан-Батор с его донельзя континентальным климатом. Летом там несусветная жара, а зимой дикий мороз да смерзшийся песок летит из пустыни. А у нашей Москвы всего-навсего третья, бронзовая ступенька. Кое-что моей приятельнице в Оттаве все же понравилось. То, что при желании там можно неделями не выходить на улицу. Спускаешься на лифте в гараж, садишься в машину и едешь на работу, в магазин или куда-то еще, а там тоже теплый гараж. Более того, по ее рассказам, в Оттаве даже троллейбусы, как-то сложив свои усы, въезжают на подземные остановки, так что, и пользуясь общественным транспортом, на морозе не оказываешься. Но что ей сразу не понравилось в Оттаве, так это то, что там плохо с французским языком. По-английски она, собираясь в канадскую столицу, почти не говорила, а французский знала превосходно. И предполагала, что в Оттаве, городе по большей части административном, люди должны знать второй государственный язык своей родины. Приехала, начала искать квартиру, позвонила по подходящему объявлению, спросила: "Est-ce que vous parlez francais, monsieur?" В ответ услышала невнятное мычание. Переспросила. Снова мычание, но более раздраженное. С третьей попытки она различила, что мычание раскладывается на слова: "Mais je le parle, madame! ("Да я на нем и говорю!"). Ничего удивительного во взаимонепонимании двух франкофонов нет. Квебекуа изъясняются на языке, сохранившим признаки южно-французского диалекта XVII века, которым пользовались гугеноты, сбежавшие от католиков в канадскую тайгу и тундру. Но на это наречие наложилась еще и американская фонетическая непрожеванность. И когда по французскому телевидению показывают франко-канадские фильмы, их обычно снабжают субтитрами: иначе никто ничего не может понять. У моей приятельницы, впрочем, есть своя теория относительно странностей канадской франкофонии. Канадцев она огульно (и, убежден, несправедливо) считает болванами и ныне употребляет по отношению к ним американское словечко dude. Предполагаемую ей тупость канадцев она, человек с медицинским образованием, объясняет так: имея возможность сидеть в тепле, канадцы шляются по улицам при температуре 30 градусов ниже нуля. Причем по ее наблюдениям, они столь dude, что им даже не приходит в голову утеплить эту самую голову шапкой: максимум, на что у них хватает ума, это напялить дурацкие пушистые наушники. Уши - не зябнут. Ушами они слышат по радио и по телевизору, что грядет chill factor, то есть станет совсем студено, - и бегут на улицу с непокрытой головой. По ее мнению, у канадцев от холода смерзлись мозги, у них генетически наследуемый и постоянно возобновляемый удар этим "чил-фактором". Бог с моей приятельницей. Она наверняка несправедлива к канадцам, будь они франкофонами или англофонами. Но зерно истины в ее рассуждениях, похоже, есть - это я про недавние московские морозы. Они били по мозгам. Наверно, потому что у нас мозги - слабы. Я, как моя приятельница, теплолюбив. И когда нос превращается в сосульку, иногда склонен обвинять моих давних предков за то, что они, разойдясь не то в евразийских степях, не то в карпатских предгорьях (про родину праславянства до сих пор точного мнения нет) с прочими братьями-славянами, отправились на север, а не на юг. Пошли же будущие сербы, хорваты, босняки и словенцы в сторону Адриатики, где растут абрикосы, пинии, виноград, а в море водятся осьминоги, мидии и кефаль. Нет - моих предков понесло в мерзлые болота Среднерусской низменности, где одни березы да елки, а вместо осьминогов - в лучшем случае налимы, рыбы из хладолюбивого семейства тресковых. И от холода мои предки додумались до садизма, который и южным славянам не по уму: этих налимов начали огорчать. Сечь их, бедных, березовыми розгами, чтобы печенка раздулась и лопнула. А потом эту печенку жарили и ели. А с другой стороны - вспомним, что наши теплолюбивые балканские кузены вытворяли по отношению друг к другу, а не к налимам? И подумав об этом, я себя окорачиваю в своей ненависти к морозу. Все-таки не в географическом детерминизме, что бы на эту тему ни думал Лев Гумилев, долго клацавший зубами на сибирском холоде, дело. Во всяком случае, я надеюсь, что это так. Но мороз, конечно, действует, и это точно уловил Павел Гусев, глава комитета по контролю за свободой слова Общественной палаты при президенте РФ, в один из самых холодных дней поместивший на первой полосе "МК" вынос: "Мороз ударил по мозгам!". Например, он точно ударил по мозгам депутату Митрофанову, посоветовавшему российским мужчинам в целях сбережения тепла не бриться и не гладить штаны. Идея вполне здравая, хоть и не новая: предлагают же постояльцам гостиниц в жарких странах с дефицитом воды не забывать закручивать краны, а единожды использованное полотенце не бросать на пол, потому что в этом случае его тут же постирают. И потратят на это воду и энергию. Слабость и недостаточная "отмороженность" предложения депутата Митрофанова в его половинчатости. Российские мужчины должны были бы не только не бриться и не гладить штаны, но и не мыться и не менять белье. От них, конечно, начало бы пованивать козлом, но Митрофанов обязан был подать пример: такой аромат политику его пошиба соответствует как нельзя лучше. Еще, по-моему, мороз несколько повредил мозги части православных (или тех, кто из конъюнктурных соображений пытается затесаться в их ряды). Разумеется, я рискую быть обвиненным в атеизме и в неуважении к обрядоверию. Да я, собственно, и не стремлюсь к тому, чтобы меня считали православным, а насчет обрядов подозреваю, что при всей важности все же не они являются смыслом христианства. Но хочет человек на тридцатиградусном морозе лезть в воду - его дело. Безусловно, имеет право. Южнославянские братья ведь по пылающим углям скачут - тоже, считается, полезно для души и тела. Тем не менее я беру на себя смелость приветствовать тех епископов и священников, кто своей пастве посоветовал не слишком усердствовать в окунании в ледяную воду. Не запретили - запрещать, конечно, нельзя. Просто сказали, что есть не менее действенные способы осуществления веры, кроме рискованных банных процедур. А вот авторитетный телевизионный священник Всеволод Чаплин на себя взял ответственность сообщить, что если с верой да с молитвой, то давайте - кунайтесь. То есть если после процедуры кто-то заболеет, значит, у него веры нет, молитва - пустое перебирание слов, и туда ему, маловеру, и дорога. Мне по-человечески жалко священника Чаплина. Он на себя взвалил тяжелый крест, ведь если кто благодаря его совету помрет от воспаления легких, то на Страшном суде с него это может спроситься. Остается только надеяться, что у всех окунавшихся веры была полнота, молитва стремилась прямо в небеса и у них прошел застарелый кашель и насморк. Сидя дома в тепле, было интересно смотреть по телевизору, как кто окунался. Я получил огромное удовольствие от окунания великого злого клоуна Жириновского. Реприза была отрежиссирована блестяще. Сперва показали лимузин, за опущенным стеклом - откляченная коробкообразная челюсть, над ней - лукавые поросячьи глазки. Потом - фигура в боярской шапке, в невиданной шубе, заменившей банный халат, и в резиновых шлепанцах, стремящаяся к дымящейся в темноте иордани. Плюхнулся, рыкнул, завопил: "За Родину!" В смысле, что ли, Рогозин известный хлюпик, а мне отплевываться льдышками, как моржу, ради овеществления национальной идеи? Выскочил и рявкнул на охранника, угодливо попытавшегося помочь патрону: "Пошел отсюда!!!" И ты не кашляй, ВВ. Вслед за Жириновским в воду, на глазах покрывающуюся ледяной корочкой, полезли в организованном порядке видные "единороссы". Они почему-то были больше похожи не на медведей, а на пингвинов. А потом показали, как окунался ярославский губернатор. Меня этот господин живо занимает после того, как я узнал о его великолепном свершении по таинственному изменению реальности. По каким-то соображениям - не важно каким, потому что результат в этом случае важнее причины, - он в прошлом году лишил Рыбинск (население почти четверть миллиона душ) городского статуса и перевел его на положение поселения городского типа. Это же почти как из Салтыкова-Щедрина, из "Города Глупова"! Бедный Рыбинск! Он уже и Щербаковым, и Андроповым побывал, местные жители начали забывать, как они называются, а ныне эта историческая столица бурлаков и вовсе не город, а так, межеумочное нечто и дует из Москвы лютый морозный ветер над Рыбинским водохранилищем. И очень интересно было смотреть, как господин губернатор в разноцветных трусах, перекрестясь, с разбегу бухнулся в прорубь крестообразной формы. Камнем погрузился в черный водяной крест, через пару секунд снова оказался на поверхности. Это было весьма мистическое зрелище. И жалко, нет обыкновения вырубать иордань в форме пентакля, звезды Давида либо полумесяца. Хотя коммунистам и всяким иноверцам в прорубь нырять решительно ни к чему. Они безблагодатны, и ничего им уже не поможет. Впрочем, не в одних иорданях дело. Мороз бьет по мозгам и некоторым сотрудникам спецслужб. Ясно почему - потому что это не наши отечественные разведчики, у которых голова и так настолько холодная (ВВП же не окунался!), что их мозгам никакая стужа нипочем. Они - мозглявые английские шпионы, и наш климат им вреден. Это известно давно, вспомним роман английского писателя Джона Ле Карре "Шпион, пришедший с холода", его герою пребывание на морозе на пользу не пошло. Вот и современные шпионы из посольства Ее Величества изготовили какой-то электронный камень, положили в снег и начали вокруг бегать, словно собачонки. Но наши разведчики эту глупость быстро пресекли. А то эти отморозки, глядишь, скоро славянскими шкафами начали бы по Москве торговать, а вырученные деньги тратить на подрывную деятельность, что уж вовсе недопустимо. Вам, шпионы из Форин-Оффиса, тут не Киев или Тбилиси какой-нибудь, где электронными камнями хоть все улицы завали и никто даже не почешется. Тут - Москва, между прочим. Но на самом деле все очень хорошо, несмотря на то, что такого фантастического комфорта, как в Оттаве, у нас пока еще нет. Мы не вымерзли, человеческих жертв оказалось сравнительно немного, и испытание выдержали в общем-то с честью. Батареи по большей части грели, свет был, трубы не полопались в таком количестве, как предрекали пессимисты. И, что очень отрадно, думали мы не только о себе, но и о существах, не принадлежащих к человеческому роду. Иду мимо парка Дубки, возле которого живу, и вижу, что на дорожке, под которой проходит теплотрасса, какие-то заботливые люди построили из картона и фанеры домики и в них греются бродячие собаки. А в самом парке, куда из всего района откочевали воробьи, голуби, вороны и галки, повсюду рассыпан корм. И стоит звучный щебет, галдеж и карканье. Мне кажется, такая забота - это очень важно, куда важнее, чем охота за шпионами с их фаршированными микросхемами булыжниками. Потому что булыжники и прочие государственные дела - преходящее, как мороз. А вот взаимопомощь всех и вся является краеугольным камнем мироздания, о чем уже давно писал анархист князь Кропоткин. Ну а канадцы, конечно, все же не правы, что не носят шапки. Голову лучше держать в тепле. Никита Алексеев 27 января 2006 г. |
