Председатель Российского объединенного союза христиан веры евангельской (РОСХВЕ) епископ Сергей Ряховский одним из первых был включен в состав Общественной палаты. Два года назад протестанты вышли в России на второе место по числу приходов в стране. Это одна из самых активных в социальном плане конфессий, хотя в России их именуют сектами. О трудностях второй российской конфессии епископ Ряховский рассказал специальному корреспонденту "Газеты" Надежде Кеворковой. - За что уважаемых во всем мире протестантов в России называют сектантами и экстремистами? - Я себя экстремистом не ощущаю. Это понятие не сформулировано в религиозном компоненте, а область применения термина очень зыбкая. Мусульманин на каждом храме видит крест, попирающий полумесяц, символ пророка Мухаммеда. А ведь даже не всякий православный знает, что полукружья, на которые опирается крест на куполе храма, - символ разверзшегося ада. Что же, с точки зрения мусульманина, православные – экстремисты? Есть православные активисты, которые ездят по стране и читают лекции об опасности протестантов. Есть чиновники, которые улавливают дух времени. Но мы – не обиженные. - У меня в руках письмо из Министерства образования о недопущении протестантов в школы... - Когда чиновники разного уровня начинают вмешиваться в религиозные процессы, то становится ясно, что никакой концепции взаимоотношения с религиозными организациями в стране нет. Для чиновника есть православие, терпим в какой-то форме ислам, причем его раздробленность определенным кругам выгодна и поощряется на всех уровнях. Чиновник не знает ни мировых религий, ни мировой практики взаимоотношения с конфессиями. А вес протестантов в мире огромен – и так мелочно преследовать протестантизм в России бесперспективно. - Сколько протестантов в мире? - Я рожден в пятидесятнической традиции, сейчас эта конфессия вышла на первое место – около полумиллиарда человек. Около 300 млн. баптистов. И примерно столько же более мелких деноминаций. Как складываются отношения с властями в провинции, где протестантов много? - По-разному. В Нижневартовске, например, корпорации диктуют, как верить, какая религия приемлема, хотя корпорации, как правило, в такие вопросы не вмешиваются. А вот чиновники пытаются делать "чистые" в религиозном смысле города и совершают государственную ошибку. Где нет свободы духа, нет и будущего. В провинции, где есть очень сильные христианские общины, есть условия для "общего старта" - и для православия, и для ислама, и для протестантизма. Там чиновники понимают, что установленный религиозный реестр губителен, и к протестантам относятся с огромным уважением. - На Дальнем Востоке протестанты уже обогнали православных по численности? - Идет громадный отток русского населения, пустоты заполняются нашими восточными братьями – китайцами, корейцами. На лицах чиновников я видел озабоченность: что делать? Там много протестантских корейских и китайских общин. Я просил их пасторов о встрече – они все пришли, и мы говорили о непростых проблемах их интеграции в нашу культуру. У них грандиозные планы. Честно скажу, Дальний Восток – это стартовая площадка для работы в Китае и Северной Корее. Казалось бы, причем здесь мы, российские протестанты? Когда нет концепции взаимоотношения государства и церкви, то государство вынуждено обращаться к нам по вопросам, которые должны быть в его ведении. - А в этих дальневосточных общинах преобладают иностранные подданные? - Большинство приезжие, но у многих уже есть российское гражданство. И очень много этнических корейцев, которые там жили еще с советских времен. Один чиновник от волнения даже забыл, кто я, и говорит мне: "Если так пойдет дальше, то весь Дальний Восток станет протестантским!". Отсутствие политики – это и есть "так пойдет". Да, там скупаются большие участки земли, строятся заводики, фабрики, флотилии. Может быть, лучше власти идти на партнерские взаимоотношения? - А что протестанты могут предложить обществу? - У нас по России уже около 200 центров реабилитации алкоголиков, наркоманов, бездомных, престарелых. У нас самый высокий процент излечения по аналогичным клиникам – мы не переманиваем, мы даем людям смысл. Они потом разъезжаются по всей России и организуют новые центры. Это движение у нас получило колоссальное распространение, ни копейки государство нам не платило, да мы и не просим, честно говоря. Нам говорят: "Нет, это сектанты, нам это не нужно, мы на них пожарника и санэпидемслужбу напустим…". Это же глупость – закроют здесь, мы в другом месте откроем три центра. Мы, протестанты, живучие - мы же русские, а русского человека, который прошел советское время, ничем не убьешь. Мы не пришельцы, это наша страна, наш народ, наша земля. Можно сейчас замочить всех протестантов – законопроектов много. Но опыт советского времени говорит о том, что и во рву верующие выживали. - Православных приходов 11,5 тысячи по стране, а вас? - Согласно данным Минюста около 5 тысяч. По нашим данным, на одну зарегистрированную церковь приходятся 2-3 незарегистрированные. - У вас два человека – и уже организация. - Даже по уставу положено десять. У нас средняя община - 300-400 человек. - Вас спонсируют из-за границы? - Это не просто навет – это сознательная ложь, эту байку придумали борцы с нами. Они с этими рассказами ездят по всей стране, пугают чиновников. Мы никогда ни от каких денег не зависели. Я помимо того, что исполняю свои обязанности, возглавляю общину. У нас прозрачная бухгалтерия. Мы под таким пристальным вниманием соответствующих органов – нас бы за пятак налоговая полиция прижала! Крупные западные фонды, католические и протестантские, давали деньги не нам, а Православной Церкви. Мы, русские протестанты, зависим от своих русских жертвователей. У нас есть десятина – это важная часть нашего вероучения. Пастор вообще не допускается к финансам. Есть специальный совет, аудит, проверка. Ежегодно каждая церковь отчитывается по своим средствам перед прихожанами – о каждом рубле любой прихожанин может затребовать справку. С протестантами сегодня борется целая машина – неужели такой фактор не использовали бы! А деньги у нас есть – это деньги наших российских жертвователей. - А есть у вас заступники, свои люди во власти? - Да, есть, наши тайные "никодимы", и в провинции тоже. Но я не в праве называть имена этих людей. Стать сегодня протестантом в России – это лишить себя карьеры, это просто зачастую опасно. Но вера этих людей проверена тем, что они не боятся. Наши пасторы часто даже не рекомендуют им приходить в храмы, но пасторы с ними общаются. Однако они не наши лоббисты – у нас это запрещено. - Почему? Нигде в протестантских странах лоббизм ведь не запрещен? - Нет, согласно вероучению верующий может лоббировать только интересы общества, не конфессии. У нас нет комплекса гонимой Церкви. - А что такое Молитвенный завтрак? - Раз в году, обычно в феврале, протестанты по всему миру проводят такие Молитвенные завтраки. В Америке, Германии, Южной Корее инициатива исходит не от религиозных деятелей, а от власти – это событие с участием президента, парламента, министров. В США собирается около 3 тысяч человек на совместную молитву. Президент обращается с речью. Здесь, в России, мы бы с радостью отдали такую инициативу в руки Православной Церкви, если бы, конечно, они нас не вычеркнули тут же из списка. Мы уверены, что такая молитва станет традицией в России. Мы не критикуем – мы благословляем. И молимся о том, чтобы дурные властители изменялись к лучшему. Беседовала Надежда Кеворкова 5 октября 2005 г. |
