|
Что дает молодому человеку армия? В чем разница между священниками с «Военным билетом» и без него? Каким был Киев в год взрыва на ЧАЭС — об этом и многом другом в интервью православному журналу для военных рассказал руководитель Синодального просветительского отдела Украинской Православной Церкви протоиерей Георгий КОВАЛЕНКО.
— Отец Георгий, где, когда и в каком подразделении Вы проходили срочную службу?
— Я служил с 1986 по 1988 год в пограничных войсках. Начиналась моя служба в городе Дрогобыч Львовской области, где я пробыл 20 дней. Затем некоторую часть военнослужащих перевели в Киев, среди них и меня.
Это было первое лето после Чернобыля… Кстати, повестку в армию я получил непосредственно в день аварии на ЧАЭС.
С лета по 7 октября 1986 года прослужил в Киеве, в учебном батальоне связи, постигая азы радиотелеграфического искусства. Здесь меня научили работать не только «ключом», но и на датчиках и СТ-аппаратах. Оттуда — моё умение набирать на клавиатуре десятью пальцами.
С одной стороны, было легче, потому что нас не вывозили на полигон. С другой, мы постоянно находились в городе, регулярно выполняя команды: «Закрыть окна и двери, ветер с Чернобыля!». Мыли не только пол и сапоги, но и асфальт. Кросс 20 километров пробегали на стадионе диаметром 200 метров…
Когда выезжали на присягу, к музею Великой Отечественной войны, нас поразил город, в котором совершенно не было детей.
Затем с октября и до демобилизации я служил в Минске, в свернутом батальоне связи. В случае необходимости он должен был в считанные минуты развернуться, а мы – привести всё в готовность к выполнению боевой задачи. У нас было несколько прапорщиков, старших офицеров и даже генерал, а при этом солдат было всего 20. Хотя в листе нарядов числился 21… Таким образом, каждый день нас было на одного меньше, и мы находились на службе фактически круглосуточно. Если кому-то нужно было в увольнение, его должен был кто-то заменить, параллельно выполняя свои непосредственные обязанности.
Я нес службу на передающем радиоцентре. Два дня по шесть часов, один – двенадцать часов. Иногда выпадали наряды по расположению, кухне и постовой службе.
— Какие условия были в минской части?
— Это был небольшой дворик размером с волейбольную площадку. Для нас он служил и как плац, и как автопарк, и как место, где мы «дышали воздухом». Основное время проводили в помещении – на четвертом этаже.
— Получалось читать в свободное время?
— У нас была прекрасная библиотека, и я прочел всю литературу, которую должен был прочесть в школе. В восемнадцатилетнем возрасте и непростых армейских условиях многие произведения упали на почву, подготовленную для правильного восприятия.
— В армии Вы были уже верующим человеком?
— К вере в Бога я пришел после службы.
1988-й, когда я демобилизовался, был годом юбилея Крещения Киевской Руси. В это время подруга моей мамы привезла из Финляндии юбилейное издание Библии. Я как раз поступал на философский факультет Национального университета имени Т.Г. Шевченко, и мама принесла мне Евангелие со словами: «Возьми. Тебе, наверное, будет интересно…» Так мне в руки впервые попало Священное Писание.
— Среди Ваших сослуживцев были верующие?
— Из армейского периода своей жизни я не помню никаких случаев, связанных с верой и религиозностью. Хотя мы служили парами и могли месяцами, заступая из нарядов на боевые дежурства, находиться вместе. Много разговаривали о жизни, знали друг о друге больше, чем доармейские друзья или даже родители. Но вот бесед о вере и Церкви не случалось.
Но какие-то мысли, наверное, уже появлялись. Это был период поиска смысла жизни, что изменило вектор, в том числе, и в выборе дальнейшего пути. Если до армии я поступал в Киевский институт гражданской авиации, то после – на философский факультет Киевского университета.
— То есть, на занятиях по политической подготовке не было атеистической пропаганды?
— У нас и занятий таких почти не было, потому что большую часть времени мы занимались практическим делом. В моей службе вообще не припомню армейских «глупостей»: мы интенсивно служили, поэтому дополнительно занимать нас не было необходимости.
— А как обстояло дело с увольнениями?
— За все время службы в Киеве я ни разу не ходил в увольнение. В Минске — крайне редко.
— Была ли в Вашем подразделении дедовщина?
— Нет. Может быть, мне повезло, потому что я служил в пограничных войсках, которые считались элитой. Очень маленький коллектив, и, несмотря на разницу в сроках службы и в званиях, все равны. Все мыли пол и чистили картофель. К тому же, неразумно унижать или обижать того, с кем тебе предстоит несколько недель или месяцев нести боевое дежурство. А, к примеру, при разворачивании машины связи офицер и солдаты были одним единым коллективом, в котором у каждого — свои функции.
— Что дала служба в армии лично Вам?
— Бесценный опыт, который позволяет правильно организовывать работу в больших объемах и не бояться бессонных ночей за компьютером. Это помогло мне в студенческие годы и в период создания информационных и просветительских проектов.
— Вы были секретарем нескольких епархий, знакомились с личными делами священнослужителей. Чем отличаются священники, которые прошли срочную службу, от тех, кого это не коснулось?
— То, что есть священники, которые не проходили срочную службу, на мой взгляд, является проблемой. Это затрудняет общение с военнослужащими, что стало особенно актуально сейчас.
У священников, которые служили в армии, присутствует понятие субординации. Тем же, кто не прошел срочную, приходится объяснять элементарные вещи.
У меня оба дедушки – военные. И один очень хотел, чтобы я поступал в военное училище, и даже обижался, когда я этого не сделал. Он успокоился только тогда, когда мне удалось ему объяснить, что я, как священник, тоже служу, у меня тоже есть форма и устав, по которому строится моя жизнь и деятельность.
Если священник до семинарии или до принятия сана не жил в условиях четкой подчиненности, ему может не хватать иерархичности. В мою бытность секретарем епархии у таких священников возникали трудности в общении с архиереем.
Я считаю, что каждый будущий священник должен пройти срочную службу, а не стараться «освободиться» от нее по религиозным убеждениям.
— Сформулируйте, пожалуйста, пастырский совет выпускнику средней школы, который не может решить, поступать ему в семинарию или идти в армию.
— Поступать в Духовную семинарию после средней школы – рановато. Юноша окончит ее через четыре года и решит принять священный сан – в 22 года. Со знаниями у него будет всё в порядке, а вот жизненного и духовного опыта — никакого. Срочная служба этот опыт даёт. Не зря же говорят, что «в армию уходят мальчишки, а возвращаются мужчины».
В армейском коллективе видно, кто есть кто, какие качества в человеке доминируют, и есть возможность что-то полезное в себе раскрыть, проявить и воспитать.
Моя служба изменила приоритеты и видение жизни.
— Сейчас много говорят о введении капелланской службы. С одной стороны, в воинском подразделении будет священник, с другой – у пастыря появляется еще одна «иерархия» — воинская. Не приведет ли это к внутреннему конфликту?
— Не знаю случаев, когда бы послушание вредило христианину. Господь говорит: «Отдавайте кесарю кесарево, а Богу – Богово». Это тоже двойное подчинение, ведь Христос не призывает совсем отделить кесарево и служить лишь только Богу.
Не думаю, что будет конфликт, если человек научится разделять в себе «Богово» и «кесарево». Прежде чем стать капелланом, священник должен пройти специальную подготовку, и эта учебная программа должна разрабатываться совместно духовными школами и военными институтами. Даже его духовное образование должно быть скорректировано с учетом особенностей воинской службы. К примеру, он должен уметь совершать богослужение в полевых условиях.
Сейчас, на мой взгляд, существует угроза восприятия священника в воинском подразделении как замполита, комиссара или «особиста». Но это разные типы служения, что должны понимать не только командиры, но и священнослужители.
— И, наконец, поделитесь личными прогнозами относительно развития ситуации на Востоке Украины.
— От меня мало что зависит в решении этого вопроса, и я не специалист в военных и геополитических процессах. Но мне кажется, сейчас важно научиться воспринимать происходящее как реальную жизнь. Не мечтать о том, чего нет или уже не будет, а проживать то, что есть сейчас, и в этих условиях стараться быть достойными христианами. Это важнее, чем прогнозы.
А как верующие люди, все мы молимся о том, чтобы в нашей стране прекратилась вражда и воцарился мир.
Александр Андрушенко,
"ПРАВОСЛАВИЕ В УКРАИНЕ", 5 мая 2015 г.
Пожалуйста, поддержите "Портал-Credo.Ru"!
|
