С раннего утра все семейство известного адвоката и телеведущего Павла Астахова было на ногах: сам Павел несколько раз ездил в аэропорт — встречал гостей. Его жена Светлана занималась подготовкой праздничного ужина в ресторане. В этот день близкие и друзья Астаховых собрались на Лазурном Берегу Франции, чтобы присутствовать при крещении двухмесячного сына Светланы и Павла Арсения. В числе приглашенных оказались и корреспонденты "7Д". — Павел, Светлана, сейчас многие российские женщины рожают за границей. Но вы своего двухмесячного сына даже на крестины не повезли в Москву. Окончательно решили остаться здесь, на Лазурном Берегу? Павел: Нет, конечно. Я вообще из Москвы, где мы сейчас живем вдвоем с нашим средним сыном Артемом, надолго не уезжаю. Просто мотаюсь почти каждые выходные сюда, на Лазурный Берег, иначе, боюсь, малыш от меня отвыкнет. Да и решение рожать во Франции у нас возникло спонтанно. Так получилось, что летом мы отдыхали в Ницце, Светлана себя прекрасно чувствовала, купалась в море чуть не до последнего дня, и мы решили здесь и остаться, к тому же авиаперелет на таком сроке запретил доктор. В последнее время я часто ездил на международные форумы во Францию, и меня как-то познакомили с удивительным врачом-гинекологом Аланом Ребуйя. Как только мы со Светланой решились на третьего ребенка, обратились к нему — чтобы наблюдаться. Вот тогда я был буквально поражен тем, как во Франции относятся к будущим мамам. Там ультразвуковое обследование делают минут по сорок, тщательно просматривают все органы ребеночка: его кровотоки, желудочек, сердце, — и так каждые две недели вплоть до родов. Помню, пришли на УЗИ первый раз. Светлана смотрит на экран и от волнения ничего не видит. "Ой, — говорит, — а где пальчики и сколько их? Что-то мало". Я успокаиваю: "Он кулак сжал". — "Да? Я ничего не вижу! Давайте ножки посмотрим". Она у меня паникерша, "кошмарила" до последнего дня — сколько пальчиков, сколько глазок, ушек. Все переживала, вдруг что-то не так, почему у нее животик медленно растет, почему то, почему се. (Улыбается.) Когда слышу от друзей и знакомых: "Конечно, вы — богатые, во Франции рожали", — посмеиваюсь. Мы действительно занимали самую большую палату в госпитале — три комнаты: родительская спальня, детская и гостевая. Но все это, включая медицинское обслуживание, обошлось в три раза дешевле, чем в московской элитной клинике. А уж когда в первый вечер нашего пребывания к нам пришла санитарка и спросила: "Из рыбы у нас сегодня окунь, дорада, сибас и лосось. Что выбираете на ужин?" — у меня просто челюсть отвалилась: ничего себе меню! Сразу после родов к Светлане приехала наша подруга Татьяна Зингаревич, которая стала крестной матерью Арсения, с подарками и шампанским — посещение ведь совершенно свободное. Французы удивились: "Вот русские женщины! Только родила — и уже веселится, шампанское пьет". Чего же в таких условиях не веселиться-то? До нас в этой же палате Анджелина Джоли рожала последний раз. Я шутил: "Стены надо внимательно осмотреть, может, Брэд Питт где-то расписался?" (Смеется.) — А на родах вы присутствовали? — Нет. Я ждал рядом в коридоре, но точно почувствовал, когда сын родился. Момент такой был, какого-то очень сильного душевного волнения — у меня будто все задрожало внутри, и в холодный пот бросило… Посмотрел на часы — 8.35, а через 8 минут мне вручили малыша, завернутого в легкую пеленку. Медсестра завела нас в какое-то маленькое помещение, где стояли две барокамеры, весы… Развернула пеленку, а там мой кроха. Ему глазки протерли, закапали какой-то раствор. Проверили, как дышит, обтерли и опять мне вручили: "Держите, папаша". Я его на руки взял, но медсестра говорит: "Так, подержал? Теперь давай-ка положим парня в "аквариум", — это бокс такой специальный. Присоединила к его ручке датчик — проверила пульс, как сердечко бьется, затем одела: "Все, можете идти в палату" — и отдала мне Арсюшу. И я прямо с ребенком на руках начал звонить всем родным и близким, говорить, что вот, у меня сын родился, сфотографировал его сразу. Поздравления принимали чуть не неделю. Поскольку мы не планировали переезд Светланы с малышом в Москву до зимы, то и крестины решили устроить здесь. Сюда, во Францию, пригласили наших самых близких друзей и родственников. По совету моего давнего друга, а теперь и крестного отца Арсюши Владимира Рэна мы выбрали православный храм Архистратига Михаила в самом центре Канна. Несмотря на бешеный темп сегодняшней жизни, приехали практически все, кого приглашали, — мы со Светланой даже не ожидали, что соберется столько народу. Но все очень тепло получилось, по-домашнему. К сожалению, не смогли выбраться наш старший сын Антон и моя старшая сестра Елена, зато прилетел мой младший брат Алексей. И конечно, особенно мы ждали мою маму, волновались, как она перенесет нелегкую дорогу. Без нее и праздник бы не получился таким светлым. Мама несколько лет назад стала монахиней. Она всегда была глубоко верующим человеком, а после смерти отца окончила Свято-Тихоновский университет, получила диплом богослова и приняла постриг. Естественно, мы с братом и сестрой с уважением отнеслись к ее решению и стараемся не комментировать его. Мама нас всегда наставляет, и особенно духовно заботится о внуках, которых у нее сейчас девять. Вот и наш средний сын Артем с недавнего времени стал прислуживать алтарником в храме на воскресных службах, помогать нашим духовникам — отцу Сергию и отцу Константину. Моей маме это очень приятно, она говорит: "У Артема добрая душа, открытая для Бога". В общем, Арсюшины крестины собрали всех моих самых родных людей. — Светлана, вы легко решились на третьего ребенка или Павлу пришлось вас долго уговаривать? — Если уговаривают, это уже насилие, а не желание. Арсюшку мы оба хотели, хотя, если честно, я мечтала о девочке. Когда наши старшие сыновья выросли, мне показалось, что жизнь как-то опустела. Но я не люблю разговоров про уходящую молодость, про страхи разные. Ну что такое зрелый возраст? Сейчас, когда биологические часы у нас у всех сдвинулись и 40-летние не просто выглядят, а чувствуют себя 30-летними, бояться вообще глупо. Что удивительно, свою первую беременность в 19 лет я перенесла намного хуже. Если бы не поддержка мужа тогда, даже не знаю, как справилась бы. Павел: Я жалею, что между появлением на свет Арсения и нашего среднего сына Темы прошло долгих 16 лет. Да за это время мы могли бы еще троих родить! Но старший сын Антон нам действительно тяжело дался. Достаточно вспомнить врача в женской консультации. Каждый раз, когда Светлана приходила на осмотр, она прослушивала ее и говорила: "У вашего ребенка перестало биться сердце. Все". Каждый раз! А потом жену положили в больницу на сохранение, а ей там все хуже и хуже. Я ее навещаю, смотрю, а она по-настоящему загибается. Пошел искать врача и натолкнулся на него в коридоре: идет в кожаном фартуке, с закатанными по локоть рукавами, весь в крови и при этом улыбается — прямо людоед какой-то. Женщины от него — врассыпную! "Боже, — думаю, — как же здесь вообще можно лежать?" Короче говоря, написал расписку и забрал Светлану домой. Она уже такая слабая была, что пришлось ее на руках выносить. Когда родился Антон, я был на военных сборах в Подмосковье. Узнав, что жену с сыном выписывают, пошел к командиру — так, дескать, и так, разрешите отлучиться на полдня. А он в ответ: "А чем вы поможете? Вы что, акушер, что ли?" Я говорю: "Я не акушер, я отец, мне надо семью перевезти домой". Не отпустил... Хорошо, что сборы через две недели закончились, потому что Светлане необходима была помощь… Антон у нас с рождения аллергик, и кормить его можно было только импортным детским питанием, в то время ужасно дефицитным. Договорился с продавщицами в магазине, и они мне звонили, когда был завоз. Мои дополнительные заработки целиком уходили на эти баночки — полквартиры ими заставили. И все равно это было счастье. Мы все впечатления старались запомнить, ловили каждое новое слово сына, каждое новое движение. Я беспрерывно фотографировал Антона. Сначала допотопным фотоаппаратом "Смена", потом на видео снимал. Первые звуки, плач, слова, стихи — все записывал на магнитофон, эти кассеты до сих пор хранятся... Через пять лет после Антона появился Тема. Ну, с ним, к счастью, была уже другая история. Шел 93-й год, я тогда работал начальником юридического отдела в одной авиакомпании, зарплата была хорошая, и мы выбрали роддом, как тогда называли, хозрасчетный, то есть платный. Условия там, конечно, получше, но все равно с нынешними не идут ни в какое сравнение. С Артемом я, признаться, реже виделся. Успевал иногда погулять да памперс утром сменить… Тогда я набирал темп, очень много работал. Но при этом между нами с Темой какая-то невидимая миру связь. Я его называю своей шкуркой — все время на мне виснет. Светлана: Павел вовсе не такой редко приходящий отец, на которого нельзя положиться. Наоборот, детьми он просто дышит. А в младшем, в Арсюше, вообще растворился полностью. С первых минут, как только взял малыша на руки, все время что-то для него делает — памперс поменяет, искупать поможет, столбиком после кормления подержит, ногти подстрижет… Ногти Арсюшкины он вообще никому не доверяет. Чтобы бывать с нами как можно чаще, свой непростой рабочий график уплотнил еще больше. Вообще не понимаю, как он все успевает — и дела вести, и книги писать, и в телепередачах участвовать... Думаю, это Арсюша вдохнул в нас новые силы. — А как ваши старшие сыновья восприняли новость о скором пополнении в семействе? Павел: Дети узнали про это, когда мамочкин животик уже стал заметен. Я думал, что они, может, застесняются, но оба очень обрадовались. Антон нас вообще поразил. Дело в том, что он игнорировал Артема, когда тот был маленький, не замечал брата, в крайнем случае мог побить. А тут стал вокруг Светланы ходить кругами: "Мамочка, что принести? Чем помочь?" Честно говоря, я уже морально подготовился к тому, что стану дедушкой. Говорю старшему сыну: "В твоем возрасте у меня уже был ты". И не подозревал, что придет возраст, когда и морщины собственные нравятся, и детей маленьких еще хочется… Вообще, когда я слышу разговоры мужчин средних лет о том, что молодость продлевают молодые жены, смеюсь: они скорее подчеркивают возраст… А молодость продлевают, однозначно, маленькие дети. Светлана: Артему до появления Арсюши было очень даже хорошо — его, как младшего, все любили, опекали. Но все равно он ни капельки не заревновал, наоборот, надышаться на малыша не может. Во время крестин согревал ему ножки, боялся, что замерзнут. Возится с братиком, когда он начинает плакать, старается первым до него добежать… Артем: О мамином интересном положении я, кстати, заподозрил давно. И когда она хитро сказала: "У меня для тебя новость", — подумал: "Ну, либо куда-нибудь отдыхать поедем, либо мама беременна". Она ведь часто ездила в больницу и пропадала там надолго. Когда мне сказали про братика, я очень обрадовался. Совру, если скажу, что мечтал об этом с самого детства, чаще просил у родителей собаку. (Смеется.) Когда Буська (домашнее имя Арсения. — Прим. ред.) у нас появился, родительская любовь, конечно, никуда от меня не ушла, но что-то все же изменилось. Раньше мама с папой сами ко мне в комнату перед сном приходили — поцеловать, обнять, а теперь я должен идти за их поцелуями. У нас вообще в семье принято обниматься и целоваться, и мне это очень нравится. Я всю жизнь наблюдаю эту любовь между родителями. Мы с Антоном всегда чувствуем, когда мама расстроенна по какой-либо причине, потому что папа тогда тоже расстроен. И когда папа в плохом настроении, мама переживает. В последнее время, когда мама с Арсюшей здесь, папа не может заснуть, пока десять раз ей не позвонит. Они даже ночью болтают. Прихожу к нему, заберусь на постель и говорю: "Маме привет". Точно знаю, что это он с ней беседует. Удивляюсь тому, что у них всегда полно тем для разговора — все обсуждают: папины дела, мою учебу. Павел: Артем прилетел во Францию на каникулы — встретиться с мамой и братиком, но пробудет здесь всего неделю — пора в Москву корпеть над учебниками. Тема сейчас учится в престижной школе, дальше надумал поступать в МГИМО. В его окружении дети из очень обеспеченных семей, по сравнению с ними он у нас вообще не балованный и отдает себе отчет, что девочки и мальчики, приезжающие в школу на "Роллс-Ройсах", показывают состоятельность не свою, а родителей. Конечно, противостоять всему этому бесполезно, вот мы со Светланой и решили дать Артему возможность своими глазами увидеть мир и правильно оценить свои возможности в нем. Мы берем его с собой в путешествия, но не даем расслабляться. Наши сыновья никогда не получали каких-то чрезмерных благ. Единственное, на что не жалеем средств, — это образование. Антон окончил школу с медалью и втайне от нас отослал документы в оксфордский колледж. Поставил уже перед фактом, когда пришло сообщение, что он принят. Естественно, мы дали зеленый свет — пожалуйста, дерзай. И он, 17-летний мальчишка, уехал учиться в Англию. Не бездельничать, просаживая папины денежки, а получать хорошее образование. Теперь сын уже сам зарабатывает, удачно играя на бирже. Мы со Светланой сначала отнеслись к этому как к баловству, одергивали: "Хватит ерундой заниматься! Что ты все время сидишь в Интернете?" А потом поняли: это серьезно. Он уже новости смотрит глазами состоявшегося экономиста, понимает, какие акции надо купить, какие — продать. Я спрашиваю: "Как ты во всем этом разбираешься?!" — "Ну, пап, долго объяснять". Летом я устроил его работать к знакомым в девелоперский холдинг. Чтобы уже какая-то практика у парня была. Так он залез в бухгалтерию и быстро разобрался, что и как нужно оптимизировать. Поразил начальство и за неделю от стажера Антон вырос до помощника президента холдинга. В этом году Антоша уже перебрался в Нью-Йорк, он студент экономической школы. Светлана: Мы бесконечно спорим с Павлом насчет воспитания детей. Он считает, что их надо просто любить, не давить на них, не заставлять что-то делать, а у меня другой взгляд и опыт другой. Я уверена, что если не заставлять, например, учиться, ребенок может вырасти неучем. Вот этой рутиной, связанной со школьными уроками, всегда приходилось заниматься мне, контролировать процесс. Павел подключился только в последнее время. Зато если до детей надо донести, что поступить следует так, а не иначе, я говорю коронную фразу: "Так считает папа". Все! Споры прекращаются, потому что он для них абсолютный авторитет и истина в последней инстанции. — Детей, значит, вы, Светлана, контролируете. Наверное, мужа тоже? И делать вам это, судя по всему, не сложно, ведь вы — генеральный продюсер его телепрограмм "Час суда", "Три угла", "Дело Астахова", работаете вместе с Павлом в адвокатской коллегии. Контроль, по-вашему, лучший способ сохранить семью? — Я даже к телефону Павла очень редко подхожу, когда он не может ответить. Если и беру трубку его мобильного, никогда не проверяю, кто звонил или писал. А Павел, кстати, иногда смотрит, кто мне звонит. (Смеется.) Ну какой, скажите, смысл в контроле? Из опыта своих подруг, которые терпели романы мужей, притворялись, что ничего не замечают, знаю — рано или поздно такие браки все равно распадаются. Я думаю, что если не стремиться любой ценой удержать мужа, а стараться быть ему интересной, держать его в постоянном драйве, чтобы он не знал, что ты сделаешь в следующий момент, то есть шанс прожить вместе всю жизнь. Павел: Это точно. А я делаю вид, что даже не подозреваю, что же Светлана сделает в следующий момент. (Смеется.) Мы работаем вместе уже пятнадцать лет, с тех пор, как я стал адвокатом, потому что действительно не можем обойтись друг без друга. Когда свой человек помогает, это очень удобно. Бывает, что-то не складывается на съемках "Часа суда". Я спорю, потому что не терплю других мнений, касающихся юрисдикции. И меня в этот момент может остановить только Светлана и никто другой. Шеф-редактор ей звонит: "Когда вы приедете?" Жена появляется, и атмосфера разряжается на глазах! Она привозит пироги, пирожные, всех кормит, кого-то в нужный момент приобнимет, тихонько что-то правильное скажет. Светлана такие вещи чувствует лучше, чем я. Возможно, многих наш дружный тандем раздражает, "доброхотов" вокруг очень много — завидуют, поэтому и гадости всякие делают. Мы с женой прошли через многие испытания, когда люди ставили перед собой реальную цель — разбить нашу семью. Среди моих клиентов очень много обиженных жизнью женщин, мужья которых сидят, или находятся под судом, или они с ними делят имущество. Адвокат в этом случае рассматривается как друг, а в будущем, возможно, любовник или очередной муж — это же решение многих проблем: бесплатно получить помощь и устроить личную жизнь. И моей жене звонили такие "дамы": "А вы знаете, что ваш муж сейчас спит в моей спальне?" Вопрос не в том, как поступать с этими женщинами, тут все понятно, а как оградить Светлану от подобного, как не причинить ей боль. У моей жены очень тонкая интуиция, и она всегда и все чувствует заранее — если я что-то недосказал, она смотрит на меня с подозрением: "Что происходит?" Светлана: В самом начале, когда мы только столкнулись с наговорами, было трудно. Я впервые услышала какую-то гадость про Павла по телефону и испытала шок, но не стала молча страдать и тайно выслеживать мужа. Взяла и все сразу ему сказала. Откровенные разговоры — решение любых проблем. Если бы почувствовала, что в рассказанных мне сплетнях есть хотя бы доля правды, не стала бы терпеть ни одного дня. Мы бы расстались. Павел: Мы сразу решили: любую мелочь обсуждать, глядя глаза в глаза. Светлана сразу говорит все, что думает. И ей всегда важно знать правду, какой бы горькой она ни была. Я, кстати, тоже терпеть не могу вранье. Светлана просто моя женщина. В свое время на меня очень сильное впечатление произвел фильм "Одиссея" Андрея Кончаловского — он о простых вещах, которые и тысячи лет назад были актуальны. Ничто ведь не ново под луной. Тогда-то я точно понял, что мужчина должен иметь четкую позицию по отношению к женщине, к семье, к детям, к друзьям, к родине. В разные периоды жизни взгляды могут меняться, но вектор направления всегда один — выбранный. И даже если я оступался, жизнь меня била, но все равно возвращала на правильный путь… "7 ДНЕЙ", декабря 2012 г.
|
