В последние дни в России вновь активно заговорили о реституции церковных земель – соответствующий законопроект главный лоббист церковной собственности на сельхозугодия сенатор Иван Стариков передал на этой неделе в Госдуму. Но известно ли радетелю земли русской, что новейшая история не знает примеров реституции без люстрации, то есть отказа в праве получить собственность тем, кто нанес ущерб подлинным собственникам? А вопрос установления подлинного объекта реституции церковной собственности в России не так прост, как может показаться на первый взгляд. С точки зрения здравого смысла, ясно, что невозможно возвратить собственность людям, насильственно отобравшим ее у настоящих хозяев. А насилие безбожной власти и репрессии против Церкви – это, как ни прискорбно, единственный путь, который привел к тому, что церковная собственность оказалась у государства и у нынешних религиозных организаций, которым государство на определенных условиях передало ее в пользование. Также не секрет, что духовенство и миряне, у которых советская власть отбирала церковную собственность, и духовенство, которому она же позднее ее передавала, рассматривались самой властью как две враждебных политических силы. То есть, современное распределение церковной собственности, которое предлагается закрепить и даже расширить законодательно, является результатом ее передела по политическому признаку, жертвом которого стали тысячи клириков и мирян, ныне почитаемых в лике святых Новомучеников. "Вернуть" церковную землю тем, кто на нее претендует сегодня, значит затянуть тугой узел политических, церковно-исторических и юридических противоречий, который потом долго придется распутывать преемникам нынешнего политического режима. Если уж на то пошло, то на более серьезных основаниях вернуть эту землю можно колхозам, совхозам и советским заводам. Правда, нам говорят, что эти, последние, собственники показали свою неэффективность, забросив за последнее десятилетие основую часть сельхозугодий. А Церковь, говорят, напротив до революции доказала, что способна эффективо владеть землей. Странно, что сравниваются два "хозяйствующих субъекта", действовавших в совершенно несопоставимых исторических условиях. В наши дни многие церковные иерархи намекали на то, что не уверены в столь же эффективном использовании церковных земель как это было до революции. Причину такой неуверенности определил еще в августе 1992 года Патриарх Алексий II: "В дореволюционной России основная часть монашествующих происходила из крестьян, выросших на своей земле; монастыри были большими аграрными хозяйствами, их насельники подавали пример и духовного, и хозяйственного устроения, гармонично сочетая молитву и труд. Сегодня нет в России прежнего крестьянства - нет и прежнего пополнения монастырей, утрачена связь человека с землей, которую на Руси всегда любовно называли матушкой-кормилицей". ("Журнал Московской Патриархии - Официальная хроника, № 0, 1993). Следовательно, использоваться земельные угодья будут для целей, к религиозным нуждам совсем не относящимся. А контроль за всеми структурами, так или иначе выступающими под церковной "крышей", даже влиятельные иерархи обеспечить не могут. Глава Санкт-Петербургской епархии митрополит Владимир (Котляров), около 20 лет
отслуживший в Европе в роли церковного дипломата, жалуется, что к нему каждый день приносят десятки документов от людей, желающих получить церковную "крышу", освободиться от налогов, чтобы заниматься каким-то своим бизнесом. "У нас вокруг одного только Тихвинского монастыря в течение последнего года было организовано три фонда. Один я благословил, но он не состоялся. Второй и третий открыли без моего ведома. Не знаю, чем занимаются эти три фонда, в любом случае, Церкви они помощи не оказывают", - откровенно признается митрополит. Между тем, кое-какие прецеденты "православного" злоупотребления землей - не потенциального, а актуального - уже известны. Например, зарегистрировал один мошенник православное братство, выпросил у города денег на аренду земли, якобы для сельскохозяйственной работы, а сам на этой земле ларьки с сигаретами и пивом расположил. От имени зарегистрированного им же ООО торговал, а от имени православного братства арендную плату за землю под этими ларьками получал. И вскрылось это только потому, что город потребовал отчета за выделенные на оплату земли средства. Если же земля была бы в собственности православного братства, то никаких препятствий для перекачки денег через его счета не могло возникнуть. Когда в киосках Абакано-Кызылской епархии РПЦ МП налоговая инспекция обнаружила в продаже пиво "Балтика", поднялся скандал. Но если на епархиальной земле поставить "чужие" киоски с пивом, ведь "православную межу" можно и не обозначать. Для обозначения людей со стороны, привлекаемых для приходских и монастырских работ, в повседневный словарь русского языка введено слово "трудник". Трудник вовсе не обязательно даже верующим должен быть, его задача состоит лишь в выполнении трудовых заданий, соглашаясь обыкновенно за плату в виде ночлега и пищи. Но нынче трудник (как правило, это социально неадаптированный бывший зэк или военнослужащий) все-таки работает не на частный капитал. Если же монастыри и приходы обзаведутся земельными угодьями, то как ни называй работающих на землевладельца людей, классовые различия все равно выявятся во всей своей остроте и "конкретности". Можно с уверенностью предположить, что именно в монастырях, где живут наиболее "угнетенные" и бесправные трудники, появятся большевицкие ячейки, там же пройдут первые тайные маевки. А дальше что?.. Валерий Никольский, для "Портала-Credo.Ru" |
